Свой собственный — виртуальный — поезд изменений решил сделать и фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам». С разрешения сотрудников мы делимся некоторыми историями волонтеров фонда о том, почему им нравится помогать.
Галина Ковалева, 34 года, Ростов-на-Дону
Однажды узнала о том, что люди в Молдавии фотографируют детей в детском доме, и подумала, что и в Ростове-на-Дону это актуально. Сначала сама ходила в детский дом, фотографировала деток, потом познакомилась с местными волонтерами.
Запомнился случай, когда одна женщина увидела фотографии ребенка, сделанные мной в детском доме и размещенные на сайте «Территория без сирот», полюбила этого ребенка и взяла его вместе с братом в семью. Семья оказалась очень хорошая, мама активно занимается детьми, сама психолог, что помогает ей решать возникающие вопросы. Мне очень приятно, что именно с моих фотографий началась счастливая история у этих двух детей.
Вера Сагайдак, 43 года, Москва
Моя задача – ездить вместе с фотографом (иногда с двумя) в детские дома, интернаты и беседовать с так называемыми «статусными» детьми – то есть с теми, в отношении которых может быть установлена опека или которых можно усыновить. Цель – составить на каждого из них анкету. Но не просто официальное описание, а мини-презентацию, в которой можно будет увидеть живого ребенка, хотя бы в общих чертах узнать о его характере, увлечениях, особенностях. Здесь большая роль принадлежит нашим фотографам – они виртуозно делают прекрасные портреты деток – даже тех, кто совсем не любит фотографироваться.
Обычно мы посещаем учреждения в регионах – например, в Вологодской, Брянской, Смоленской, Липецкой и Тверской областях. Поездку планирует координатор из фонда так, чтобы за два-три дня удалось охватить несколько учреждений. Количество детей может быть самым разным – от нескольких человек до сотни. Каждого из них снимает фотограф, потом с ними беседую я. Всегда стараюсь говорить с глазу на глаз, в спокойной обстановке, иначе дети отвлекаются, стесняются и «качественного» разговора не получается.
Проще всего, конечно, говорить со старшими дошкольниками и младшими школьниками – даже самых необщительных можно вовлечь в беседу, как-то заинтересовать. С подростками бывает очень увлекательно, даже с так называемыми трудными. Обычно их дерзость или мрачность – просто привычная защита, которую они отбрасывают, если видят, что никто не покушается на их индивидуальность. Почти к каждому можно найти подход, а многие сами стремятся к общению.
Трудно сказать, как меня изменило волонтерство. Мне просто кажется, что без этого моя жизнь была бы менее полноценной.
Анна Каблукова, 36 лет, Москва
Уже весьма долгое время я работаю в одной крупной компании, хотя на данный момент нахожусь в декретном отпуске со вторым ребенком. Про otkazniki.ruвпервые узнала шесть лет назад. Первое время я, как и многие, просто тихо плакала над фотографиями брошенных, больных и очень несчастных детей. Сердце разрывалось, я не могла ни есть, ни спать, ни работать. В какой-то момент поняла, что слезы — это абсолютно неконструктивно.
Мой выбор пал на проект «Дети в беде». Специфика в том, что дети-сироты из разных учреждений нашей страны, имеющие различные диагнозы, приезжают в столицу на лечение в профильные клиники. Роль сиротского учреждения в лечении ребенка в другом городе крайне мала, руководство детского дома просто дают свое разрешение на прохождение ребенком обследования и/или лечения в Москве. Все, что связано с его пребыванием в больнице, берет на себя проект и фонд. Я и другие волонтеры вели так называемое жизнеописание ребенка, пока он находится на лечении. Мы рассказывали о нем так, как если бы потенциальные родители сами могли бы самостоятельно за ним наблюдать не один день и даже не неделю. Мы рассказывали обо всех положительных и не очень чертах характера, привычках, особенностях, увлечениях — обо всем, что могло бы заинтересовать будущих мам и пап.
В жизни каждого волонтера существуют особенные эпизоды, подробности которых остаются в сердце на всю жизнь. Конечно, и у меня случилась подобная история. Этот мальчик был частым гостем в больницах Москвы, у него, как у большинства детей, серьезный диагноз, требующий круглосуточного ухода и внимания. На момент нашего знакомства ему исполнилось восемь лет — это тот возраст, когда многие уже потеряли надежду на семью. Именно это я увидела в его глазах, когда встречала в аэропорту. Но все изменилось, когда он встретил свою няню, которую фонд предоставил ему на время госпитализации, его сердце оттаяло, глаза заблестели, в измученном теле появилась жизнь. Из грустного, закрытого и местами озлобленного ребенка он превратился в совершенно, как принято говорить, домашнего мальчика.
Шли дни, недели, месяцы, плановая госпитализация затянулась, позволив нам еще сильнее сконцентрироваться на поиске семьи, но, к сожалению, откликов не было. Ни одного. Параллельно с этим было очевидно, что взаимоотношения между мальчиком и няней укрепились и перешли на тот уровень, когда ребенок не просто привязывается к своей няне, он мечтает и умоляет ее стать его мамой. Но это было невозможно. Госпитализация закончилась, пора возвращаться в детский дом, тянуть уже больше нельзя. Никто не мог набраться мужества и сказать ему, что это все. Все, что на тот момент получилось, это уговорить его просто сесть в машину — про самолет домой ни слова. Конечно, он чувствовал, догадывался, что не на прогулку едет, что не анализы сдавать, но зародыш надежды не давал ему думать о худшем.
И вот аэропорт. Мы входим, начинаем решать какие-то документальные вопросы, вещи, коляска, костыли. В условленное время приходит сопровождающий — сотрудник детского дома… Он все понял. Его крик до сих пор стоит у меня в голове. С каким остервенением он пытался вырваться, как он кричал и пытался убежать со сломанной ногой, я не забуду никогда. Так люди могут бороться только за жизнь. Знаком сотрудник детдома попросила нас как можно скорее уйти, и мы ушли. Всю дорогу я и няня молча ехали и плакали. Ведь в тот момент мы, пусть и ненамеренно, предали его.
Эта история со счастливым концом, ведь через месяц за ним поехала его настоящая мама, которая его уже любила. Я знаю, что сейчас у него все хорошо, теперь у него большая семья, братья, сестры, мама и папа. Он счастлив, я в это верю.
Елизавета Васильева, 20 лет, Москва
Волонтерством я начала заниматься в 18 лет, пробовала себя везде, искала, что интересно. Сейчас навещаю в больнице детей-сирот, сдаю донорскую кровь и являюсь добровольцем поисково-спасательного отряда. Преимущественно выбираю те способы волонтерской помощи, в которых нужны не просто активные люди, а помощники в сложных, а иногда и в критических ситуациях.
На мой взгляд, любые добровольческие движения нужны и важны потому, что позволяют понять: все мы в этой жизни не одиноки, все мы кому-то можем помочь, и всем нам придут на помощь, если потребуется.
Запомнился случай, когда навещала девочку, находящуюся в доме малютки. Первое, что я услышала о ней, что она не говорит и не понимает речь. За время наших встреч она не только стала понимать слова, но и произнесла собственные. Дело оказалось в общении и во внимании.
С тех пор много раз слышала вопросы о том, зачем мы занимаемся тем, о чем нас не просят, кто платит волонтерам, в чем наша выгода? Часто видела недоверие в ответ на то, что мы делаем все бесплатно, чтобы просто помочь. Главное, о чем я теперь хочу сказать: помогать можно всегда, где угодно и выбирая то, к чему действительно лежит душа. Тогда волонтерство дает гораздо больше, чем просто выгоду — оно дает уверенность в добром мире, где не страшно.
Источник: https://vk.com/wall-66184098_9192
#Монологи_волонтёров#Волонтеры_в_помощь_детям_сиротам#Добровольчество
